Сергей Лозница: «Я сделал фильм о забвении»
О документальной картине «Бабий Яр. Контекст»
© LOOKSfilm
Фильм Сергея Лозницы «БабийЯр. Контекст», собранный из архивных кинокадров, сделан также, как и другие монтажные доки режиссера — «Процесс», «Событие» или «Государственные похороны»: смонтированная хроника без закадрового комментария (ночасто с новым саундтреком). Все начинается с осени 1941-го: львовяне срывают портреты Сталина и вешают портреты Гитлера, а захватчиков встречают цветами. Вот погром. Вот взрыв Крещатика, заминированного отступающей Красной армией. Кинохроники непосредственно расстрелов в БабьемЯре в фильме нет, но есть фотографии с «акции», задокументированной немецким военкором Хелле: это снимки людей, согнанных айнзацгруппами на поле, и вещи убитых.
Вторая часть — о том, что было после расстрела. Нацисты отступают, Красная армия входит в город, и его жители сдирают со столбов портреты Гитлера. Вершится суд над нацистами (1946год); обвиняемый, обер-ефрейтор ГансИзенман, красив, холоден и беспристрастен в своем рассказе отом, как он лично расстрелял сто двадцать человек. Следом за его допросом — свидетельство Дины Проничевой, артистки Киевского театра кукол, чья история напоминает фантастический триллер: притворившись убитой, она упала в овраг с трупами, а потом из него вылезла (впоследствии Проничева была арестована еще дважды, каждый раз ей удавалось сбежать).
А затем — публичная казнь немцев на виселице, выстроенной прямо на площади Калинина (сейчас — майдан Незалежности), на глазах двухсот тысяч человек.
Фильм завершается знаковой сценой: Киевский горсовет в1952году решает залить овраг пульпой (негустая смесь воды и грунта из карьеров Петровских кирпичных заводов), через десять лет вода из пульпы прорвет дамбу оврагов БабьегоЯра и зальет жилой район Куреневку.
Кадр из фильма «Бабий Яр. Контекст»© Atoms & Void
— Почему вы решили делать фильм о расстреле в БабьемЯре? Что послужило толчком?
— Я киевлянин, вырос в соседнем c БабьимЯром районе и в детстве плавал в бассейне, который стоит практически на месте расстрела. Я,конечно, тогда понятия не имел отом, что там происходило за 25лет до моего рождения. Отом, что в сентябре 1941года здесь расстреляли 33 371 еврея, мне не рассказывали нидома, нившколе: обсуждать случившееся было не принято.
Но даже в детстве, гуляя по лесопарку, в который превратилась эта территория, и изредка натыкаясь на надгробные камни, оставшиеся там от разрушенного и разоренного Старого еврейского кладбища, я чувствовал, что там случилось что-то страшное. В1976году установили чудовищный памятник «расстрелянным советским гражданам», я прекрасно помню это событие. Намои вопросы, которые я тогда уже начал задавать, взрослые отвечали уклончиво: «Вырастешь — узнаешь». Потом, в студенческие годы, я прочитал «БабийЯр» Кузнецова. Книга произвела на меня огромное впечатление. Много лет назад я задумал делать картину о Дине Проничевой, одной из немногих, спасшихся из БабьегоЯра. В2012году я начал работу над сценарием игрового фильма — читал все, что можно было прочесть об этом, работал с архивными документами, консультировался с историками, в частности, с Татьяной Александровной Евстафьевой, автором сборника «БабийЯр: человек, власть, история».
Чем глубже я погружался в эту тему, тем лучше понимал, что в картине об этой трагедии не может быть главного героя. Так, постепенно, складывался сценарий, состоящий из отдельных эпизодов. Моя задача — реконструировать события начиная с июня 1941года, когда нацистские войска перешли советскую границу, и до начала октября 1941-го. Очевидно, что трагедия в БабьемЯре, самый массовый расстрел евреев в истории Холокоста и, собственно, первая акция такого гигантского масштаба, осуществленная нацистами, стала возможна в силу целого ряда причин — политических, социальных, культурных, антропологических. Именно об этом я хочу сделать игровую картину. Работая над сценарием, я изучал и собирал хронику того времени.
В марте прошлого года, когда стало ясно, что из-за пандемии работа над игровым фильмом будет временно приостановлена, Илья Хржановский, художественный руководитель киевского Мемориального центра Холокоста «БабийЯр», обратился ко мне с предложением создать проект для Мемориала. Воттак и возникла идея сделать монтажную документальную картину, основанную на собранных нами материалах.
Кадр из фильма «Бабий Яр. Контекст»© Atoms & Void
— Откуда вы брали видеоматериалы?
— Основные источники — Российский государственный архив кинофотодокументов (РГАКФД) в Красногорске и Бундесархив. Ятакже использовал материалы из киевского Архива Пшеничного, из региональных немецких архивов — вчастности, Штутгартского — и из частных немецких архивов. Фотографии Йоханнеса Хелле, снимавшего в БабьемЯре на следующий день после расстрелов и в Лубнах прямо перед расстрелом, мы получили из Гамбургского института социальных исследований, в архиве которого хранятся эти пленки.
Наша огромная удача — нам удалось найти в Красногорске полное выступление Дины Проничевой на Киевском процессе 1946года — все восемь с половиной минут. Доэтого был известен лишь небольшой фрагмент этого выступления, который был использован в новостном киножурнале. Мыотреставрировали эти материалы, и в фильме есть отдельный эпизод — свидетельство Дины Проничевой.
— Фильм получился очень страшным, кинокритики уже назвали его «архивным хоррором». Внем есть несколько тяжелых сцен с издевательствами. Носамих расстрелов нет.
— Расстрелы не снимали. Это было запрещено. Существует единственная съемка расстрела, сделанная немецким солдатом в Лиепае. Ееиспользовал РадуЖуде в своем фильме «Мне плевать, если мы войдем в историю как варвары». Хроника длится две минуты. Страшные кадры. НоЛиепая к нашей истории не относится.
— Если бы такие кадры существовали, выбы их вставили?
— Абстрактный вопрос. Впринципе, я старался избегать шокирующих кадров. Новсе равно не избежал. Казнь немцев в центре Киева в 1946году, последняя публичная казнь, снята очень подробно. Яиспользую ее в фильме целиком. Думаю, эти кадры ставят точку в рассуждениях о «человечности».
Кадр из фильма «Бабий Яр. Контекст»© Atoms & Void
— Какую функцию несет текст Василия Гроссмана, появляющийся титром в середине фильма?
— Это фрагмент эссе «Украина без евреев». Часть его была опубликована в ноябре 1943года в московской газете, выходящей на идише, «Эйникайт». Потом текст публиковался в Израиле и в девяностые годы был опубликован на русском языке в рижском журнале «Век». Ястал разыскивать полный текст, обратился к лондонским адвокатам, занимающимся наследием Гроссмана. Адвокаты прислали мне сначала английский перевод, а потом уже — после наших настоятельных просьб — смогли отыскать и русский текст.
Он практически библейский, он как поэзия, как молитва. Это эмоциональная кульминация фильма. На 67-й минуте. Адальше начинается послесловие, в котором задан иной ракурс. Впервой части фильма зритель становится непосредственным свидетелем событий, а во второй ему предъявляются свидетельства о событиях.
— Какие художественные приемы вы использовали для того, чтобы сложить материал в историю?
— Мне было интересно разрабатывать драматургическое пространство, не прибегая к традиционным способам повествования.
Стояла непростая задача — удерживать внимание зрителя в течение двух часов, не имея нигероя, ниголоса за кадром. Драматургически этот фильм не похож на мою предыдущую картину «Государственные похороны», где у меня всеже есть герой, хотя он и мертв. Тоже непростая задача — иметь героя, весь фильм лежащего в гробу, но я справился.
Здесь же я последовательно монтировал факты, запечатленные кинокамерой, собирал их в эпизоды. Каждый эпизод содержит идею, но не суждение: его зрителю предлагается составить самому.
— Насколько у вас получилось быть беспристрастным?
— Я старался быть корректным. Судить — не мое дело. Хотя, конечно, все, что я делаю, — это субъективное художественное представление хроникального материала. Если я допустил какие-то фактические ошибки — пожалуйста, поправляйте. Если в фильме есть эпизоды, требующие исторического комментария, — займитесь этим. Яполагаю, что моя картина может стать полем для исторических исследований.
Кадр из фильма «Бабий Яр. Контекст»© Atoms & Void
— И тем не менее авторский взгляд всегда предполагает некую оценку, которая рождается в монтаже.
— Рождается в чьей-то голове, не в моей.
Разумеется, художник кладет мазки, опираясь на свои интуицию и логику, и выбирает, что важно для фильма, а что второстепенно. Убрать оттуда меня очень сложно. Новслучае несогласия со мной каждый вправе ответить мне созданием собственного произведения — пожалуйста, архивы открыты. Аразговор почему-то переносят исключительно в политическую плоскость.
— Некоторые украинские издания уже даже назвали ваш фильм провокацией — из-за кадров, где львовяне встречают гитлеровцев цветами.
— Но ведь это же правда. Эти кадры не постановочные. Да,они были сняты и использованы в немецком пропагандистском журнале «Дойче вохеншау». Нотем не менее кадры эти сами по себе исторически правдивы.
— Условная «другая сторона» может обвинить вас в том, что вы «очерняете» Красную армию: киевская хроника начинается взрывом на Крещатике, устроенным отступающей Красной армией. Вофициальной историографии СССР эти взрывы не упоминаются вовсе.
— Я лишь привожу видеодокумент, который хранился в Штутгартском архиве и в Бундесархиве в Берлине. Немецкие солдаты выносят оставленные советскими войсками ящики с тротилом из Музея Ленина в Киеве.
Организация взрывов была секретной, никаких документов об организации этой акции я не нашел. Однако существуют свидетельства о проведении подобного рода операции с использованием радиоуправляемых мин в Харькове в ноябре 1941года: обэтом писал в своих воспоминаниях разведчик-диверсант — полковник Илья Григорьевич Старинов, служивший с сентября 1941года начальником оперативно-инженерной группы Юго-Западного фронта.
Масштабы разрушений в Киеве были колоссальными. Взрыв распространился на два квадратных километра, было разрушено 956зданий. Выгорел весь центр города. Сгорела консерватория с библиотекой и всеми инструментами. Было взорвано здание городской думы, очень красивое, стоявшее на майдане. Внашем фильме есть кадры Крещатика, снятые с высоты птичьего полета до взрывов, — наних это здание еще целое.
— Условная «другая сторона» также может обвинить вас, что вы пытаетесь оправдать действия гитлеровцев, объясняя, за что они мстили.
— Обвинить можно кого угодно в чем угодно. Ябрал кадры Киева до взрывов и после, поскольку понимаю, что это еще и способ сохранить эти кадры для истории.
— Эти материалы предназначались для игрового фильма. Итут появился Илья Хржановский — иваши планы изменились.
— Илья предложил мне создать проект для Мемориального центра Холокоста «БабийЯр», художественным руководителем которого он был назначен осенью 2019года. Мыстали обсуждать проект инсталляции. Планировалось, что я представлю 3–5-минутные видео. Однако, сделав несколько эпизодов, я понял, что из этой мозаики у меня складывается полнометражный фильм. Работа над ним длилась год: я начал весной 2020-го и закончил за несколько дней до начала Каннского фестиваля.
Кадр из фильма «Бабий Яр. Контекст»© Atoms & Void
— Вы назвали фильм «БабийЯр. Контекст». Раньше ваши названия были из одного слова — «Майдан», «Аустерлиц», «Процесс». Теперь же напрашивается аналогия с фильмом «Дау. Дегенерация» Хржановского. Зачем вам понадобилось уточнение через точку?
— Такое название кажется мне точным. Фильм — о контексте трагедии. Точка дает напряжение, ритм, энергию. Апочему вы вспомнили именно название фильма Хржановского? Естьже еще, например, «Горбачев. Рай».
— Возможно, потому, что в вас сейчас полетят все копья, летевшие в его адрес. Кмемориальному центру под руководством Ильи Хржановского предъявляют множество разнообразных претензий. Например, называют «Диснейлендом».
— Весной прошлого года украинская «прогрессивная общественность» вдруг стала активно обсуждать материалы, которые были опубликованы порталом «Исторична правда» и представлены как проект деятельности Мемориального центра Холокоста «БабийЯр». Однако «Исторична правда» не обнародовала источник, из которого ею эти материалы были получены. Известно, что ни официальные представители Мемориала, ни сам Илья Хржановский «Историчной правде» никаких материалов не передавали. Тоесть существуют все основания полагать, что этот документ был украден. Ноникто из представителей «прогрессивной общественности», столь рьяно осудивших «проект» Мемориала, не обратил внимание на то, чтó именно они обсуждают и насколько этично подобное обсуждение. Полагаю, с темже успехом кто-то могбы стащить у меня из компьютера наброски монтажа картины, опубликовать их как «окончательный монтаж фильма» и выставить на широкое публичное обсуждение.
Позже Мемориал провел официальное представление своей новой концепции научной, художественной и музейной работы — сучастием членов Наблюдательного и Научного советов, с представлением проектов; в частности, мой фильм тоже был там представлен — все это было выложено в сеть и доступно всем. Но почему-то это событие уже никто обсуждать не хотел. Хотя, намой взгляд, там множество потрясающих проектов — отнаучных публикаций до строительства современного музея, от проведения исследований почвы и захоронений с участием лучших специалистов-географов и криминалистов до восстановления имен и биографий всех расстрелянных. Почему-то об этом важнейшем для Киева и для всей Украины научном и культурном проекте никому из представителей «прогрессивной общественности» говорить неинтересно. Изчего я делаю вывод: против Ильи Хржановского была инициирована кампания для достижения каких-то политических целей.
Несмотря на шквал бессмысленных обвинений, работа Мемориала продолжается. Осенью установлена инсталляция «Зеркальное поле»; весной этого года состоялось открытие синагоги, построенной по проекту швейцарского архитектора Мануэля Херца; к 80-й годовщине трагедии будет создана Хрустальная стена плача Марины Абрамович; сделан наш фильм, который будет показан в Украине и по всему миру; готовится издание поэтической антологии произведений, посвященных БабьемуЯру; идет ежедневная работа по сбору, систематизации и изданию архивов, документов, фотографий.
Любопытно другое. Той стороне, которая сейчас пытается создать альтернативный государственный «украинский Мемориал», кажется, за все это время не пришло в голову сделать что-то полезное и конструктивное. Пленки Хелле были известны уже давно, существовали копии фотографий низкого разрешения.
Мы обратились в Гамбургский институт социальных исследований, где хранятся пленки, сделали сканирование в самом высоком разрешении, отреставрировали изображение, и в фильме вы видите эти фотографии в хорошем качестве. Теперь Мемориал имеет копии этих фотографий в своей коллекции и может использовать их в экспозициях.
Странно, что за столько лет никому не пришло в голову это сделать…
Или вот такой вопиющий факт. В2004году вышел первый том уникального сборника документов под редакцией Виталия Нахмановича и Татьяны Евстафьевой «БабийЯр: человек, власть, история». Авторы планировали продолжить публикацию — кизданию готовилось еще четыре тома. Стех пор прошло 16лет. Второй том так и не вышел. Яочень надеюсь, что Мемориальный центр Холокоста «БабийЯр» сможет поддержать эту публикацию и осуществить то, что не удавалось сделать все эти годы. Намой взгляд, это важнейшее собрание уникальных документов, свидетельствующих об истории БабьегоЯра и Холокоста в Украине, должно увидеть свет.
— Зачем в дополнение к документальному фильму «БабийЯр. Контекст» нужен еще и игровой? Можетли он что-то добавить?
— Документальный фильм совершенно не исключает возможности игровой картины, он служит ее дополнением.
В документальном фильме я представляю те материалы, которые были сняты. Вигровом смогу представить то, что не было снято, но чему есть свидетельства.
В документальном кино были заданы границы — ямог работать только с уже существующим материалом. Вигровомже я ограничен лишь пределами своей фантазии.
На мой взгляд, одного документального фильма мало для понимания происшедшего. Эти два фильма будут дополнять друг друга.
— «Бабий Яр. Контекст» заканчивается сценой, когда овраг заливают пульпой.
— Какой финал, таково и высказывание. Ясделал фильм о забвении.
