НОВОСТИ СЕГОДНЯ НОВОСТИ СЕГОДНЯ
«Куда мы едем» Руслана Федотова: зима, весна и лето в московском метро
© IDFA
Документальный фильм Руслана Федотова (соавтор чудесной «Саламанки» ожизни в мексиканской деревне меннонитов), который снимался в течение года в московском метрополитене, недавно участвовал в конкурсе фестиваля IDFA и получил там приз за лучший дебют и операторскую работу. Российская премьера «Куда мы едем» должна состояться в марте на «Артдокфесте».
Когда в 1990 году Шанталь Акерман прибыла в Москву, советская столица переживала не только экономический и политический, но и транспортный коллапс. Метро и центральные вокзалы, в глазах Акерман, выглядели в уэллсовской антиутопией — резные каменные дворцы, созданные словно иной, ушедшей цивилизацией, были заполнены темными толпами-ордами: спящими на лавках, наполу, находу. Тревожные, напряженные лица, обтянутые драпом или болоньей спины. Черно-коричневая река, медленно вливающаяся в потемневшие двери «Комсомольской». Столкновение западной документалистики с Россией, замершей толи в зимней полуспячке, толи в ожидании смутного будущего, зафиксировано в фильме «СВостока».
Тридцать лет спустя Руслан Федотов спускается вродебы втуже самую подземную реку. «Куда мы едем» — хроника года, проведенного в московском метро, — начинается с похожей, вполне акермановской сцены: камера медленно движется в мрачной утренней толпе, сошедшей с электрички где-то в заснеженном нигде. Слева — сугробы, справа — пути, впереди — черное подземелье, помеченное алой«М».
Спустившись, мы обнаруживаем внизу совсем иную жизнь. Взгляд камеры рассекает толпу, разбивает ее на отдельных пассажиров, индивидуумов, москвичей. Россиян. Да,«Куда мы едем» — фильм не о транспортной системе, а онас. Толпа, распавшись на портреты, сова соберется — внарод. Онсостоит из всех — пройдошливых торговцев в переходах, стариков-гармонистов, бедолаг, оказавшихся в новогоднюю ночь не дома, а на лавке Кольцевой. Половина из них нетрезва. Другая половина носит погоны и дубинки. Кто-то бросается в драку, кому-то уже проломили голову. Камера всякий раз оказывается рядом, стоит вплотную, непонятно, видят ее пассажиры или нет — но она видит всё. 15 минут пристального наблюдения на станции открывают богатый репертуар сценок и одноактных спектаклей, временами странных (заплаканная женщина долго просит о чем-то знаменитую «Птичницу» на «Площади Революции», но ритуал нарушают пожилые китайские туристы; ошалевший маленький кадет, толи ставший свидетелем драки, толи думающий свою тяжелую детскую думу), временами — похожих на кинокомедию (невероятная встреча двух американских сержантов из охраны консульства и компании пьяных десантников в день ВДВ).
© IDFA
Не полюбить этих людей — наивных, пьяненьких, веселых, философствующих, спящих, лезущих в драку (несозла, а от глупого ухарства) — невозможно. Это абсолютно лесковский мир, с поправкой на общее умягчение нравов (нолица тут попадаются теже, удивительно несовременные, архаичные, дикие, полные лютой страсти). Вот полицейские разворачивают спецоперацию попоимке… нелегального торговца воздушными шариками. Авот они зачарованно смотрят на салют над Воробьевыми горами. Вот братание народов в вагоне по случаю победы Хабиба Нурмагомедова. Авот все не так умильно: дни январских протестов, жесткое винтилово прямо у турникетов на «Цветном», легионеры в черном, блокирующие вход в «Сокольники», стоят под сияющей алой пентаграммой. Вмае вестибюли центра заполняет «бессмертный полк»; все, конечноже, без масок.
Превратить пассажиров в социологически релевантную выборку, а общественный транспорт в пространство киноохоты — идея, лежащая на поверхности. Ейпользовалась не только Акерман — режиссер из Гарвардской лаборатории сенсорной этнографии ДжейПиСнядецки снял свою лязгающую «Железную министерию» ввагонах китайских электричек, забитых спящими в проходах людьми, птицей, тюками с мясом, которое крестьяне везут на рынок и разделывают прямо в тамбурах, — эта натура постепенно уступала место современным поездам со спальными местами и системой кондиционирования, материальному доказательству большого китайского скачка в светлое будущее. Вфильме Федотова поезд тоже в конце концов вырывается из подземной электрической желтизны к яркому солнцу, слепящему и согревающему пассажиров. Конечно, ненадолго — но достаточно для того, чтобы зритель перестал делить Россию на страну айфона и страну шансона и понял наконец, что все мы спим стоя в одном вагоне, несущемся… куда?
